Интервью подготовили студенты: Елизавета Фролова, Анна Коробкова, Яна Лебедева, Ксения Иванова, Александра Гуляева, Евгения Харламова
Жорес Алферов: физика и лирика
Как под мантией нобелевского лауреата может скрываться чувствующее поэзию сердце.
11 декабря в СПбГУП прошел поэтический вечер, посвященный 200-летию со дня рождения М.Ю. Лермонтова. Одним из инициаторов праздника стал нобелевский лауреат – Жорес Алфёров – человек, которым многие восхищаются. Но, оказывается, и у великих есть идеалы. По словам Жореса Ивановича, людьми, взбудоражившими в свое время его сознание, являются Альберт Эйнштейн и Михаил Лермонтов: «Первый в 26 лет, не занимаясь до этого профессионально физикой, опубликовал пять работ, ставших основой современной физики. А второй погиб в 27, будучи уже великим поэтом и писателем, про которого Гоголь говорил, что это растет величайший живописец нашего времени. Лермонтов – гений литературы, который погиб так рано, и мы так много потеряли».
После награждения лауреатов конкурса за чашкой чая в журналистском клубе Университета мы побеседовали с выдающимся физиком о проблемах литературы.
- Жорес Иванович, какие впечатления оставил у Вас сегодняшний вечер поэзии?
Вечер мне очень понравился. Были великолепные чтения стихов студентами, и затем блестящая игра народного артиста Николая Мартона, который представил сразу трех героев пьесы «Маскарад». А из ребят… Гран-при мы присудили почти единодушно. (Дмитрий Мурзин и Игорь Яркей, исполнившие поэму «Монго» - прим.) Они блестяще поймали лермонтовский стиль, в их исполнении чувствовалась душа. Но и все исполнения были хороши. Ребятам из других стран было труднее, но мы не зря, я думаю, отметили парня с Берега Слоновой Кости (Кофи Каблан Ив Бертран из Кот д’Ивуара, исполнивший «Я не унижусь пред тобою» - прим.).
Я уверен, что Лермонтов заслуживает того, чтобы о нем говорили, чтобы его читали, исполняли романсы на его стихи. Лермонтовские романсы вообще великолепны, и в исполнении Юлии Симоновой сегодня они прозвучали очень актуально.
- А кого из поэтов и писателей Вы читаете еще, кроме Лермонтова?
Я безумно люблю Владимира Владимировича Маяковского. Я мог бы его читать, перечитывать… Это великий, необычайно способный человек с трагической судьбой. В советское время были и по-настоящему выдающиеся писатели: Михаил Шолохов, Алексей Толстой. «Поднятую целину» я читал, наверное, раз десять. «Тихий Дон» читал тоже много-много раз. У Алексея Толстого помимо всем известного «Хождения по мукам», есть еще масса произведений, достойных внимания: это и фантастические романы, и детективы, перечислять их можно долго.
- Конкурирует ли современная литература с классикой? Есть ли будущее у современных авторов?
Конечно, есть несколько приличных современных авторов, но в целом ее уровень – очень низкий, современная литература не может конкурировать с классикой XIX века. Русская классика – это уникальное явление в мировой истории. Можно привести в пример Англию с Шекспиром и Диккенсом. Но Пушкин, Лермонтов, Гончаров, Толстой, Тургенев, Чехов, Горький – это же потрясающе! Любимых советских писателей я уже упомянул: это Михаил Шолохов и Алексей Толстой. Из нынешних писателей близко никого нельзя подпустить к этому уровню. Популярные писатели – Донцова, Устинова – это все, прошу прощения, макулатура.
- Вы так увлеченно говорите о литературе. Она интересует вас так же, как и физика?
Литература – это общая культура человека. Нормальный человек не может не увлекаться ею, особенно не знать русскую классическую литературу. А физика – это великая наука, которая определила научно-технический прогресс второй половины двадцатого века в мире. Я часто рассказываю историю о том, как в 2000 году получал Нобелевскую премию. Моим соседом слева, во время круглого стола новых лауреатов, был профессор экономики Чикагского университета Джеймс Хекман. На один из вопросов компании ВВС он ответил фразой, которую я потом часто цитировал: «Научно-технический прогресс второй половины двадцатого века полностью определялся соревнованием СССР и США, и мне жаль, что это соревнование закончилось». Во время холодной войны отношения физиков двух стран не похолодели, а наоборот: мы проводили семинары, круглые столы, обменивались опытом, когда это было нужно. Мы знали, что они – классные профессионалы, и они, бывая у нас – знали, что мы не уступаем им.
- Если бы Вы проводили исследования не в области физики, а в области литературы, то что бы Вы изучили?
Литературоведом я бы быть не мог. Может быть, я сам стал бы писателем, это больше подходит для творческого человека.
- Снилось ли Вам что-нибудь полезное для науки, как Менделееву?
Ну, вообще, жена снилась, а это очень полезно для науки! (смеется, обнимая жену)
- А хотелось бы увидеть во сне решение какой-нибудь научной проблемы?
Мне кажется, что теперь мне какую-нибудь научную проблему уже не решить. Для физика-теоретика наиболее продуктивный возраст – это 25–28 лет, для физика-экспериментатора – 30–35. На мой взгляд, в этом возрасте делаются самые выдающиеся вещи. Но я могу сказать, что, безусловно, самые интересные, самые важные открытия будут происходить в междисциплинарных исследованиях: на перекрестке физики, биологии, медицины с биохимией и информационными технологиями. Поэтому, мне кажется, что тем, кто будет после нас, будет сложнее учиться и решать какие-либо научные проблемы.
- Как Вы считаете, каково влияние исследований нобелевских лауреатов на то, какой стала современность?
Эйнштейном, Бором, Шрёдингером, де Бройлем, Гейзенбергом были заложены основы физики, и это стало основой развития, в том числе, и новых технологий. Без квантовой физики не было бы ни атомной энергетики, ни квантовой электроники, ни лазеров, ни компьютеров. В биологии роль таких революционных изменений сделали Крик и Уотсон. Они сделали так называемую двойную спираль ДНК - это революционная работа, которая стала основой очень многих исследований в биологии. Недавно Уотсон продал свою нобелевскую медаль за четыре миллиона долларов, ее купил наш олигарх и подарил ее ему обратно. Эта история меня просто расстроила. В итоге Уотсон стал обладателем баснословной суммы. Мне тоже предложили, но я не буду продавать свою медаль, ни при каких условиях.
- А чем отличается присуждение нобелевских премий по литературе?
Я думаю, что нобелевские премии по литературе присуждались в свое время с учетом некоторых политических соображений. И мне кажется, что Михаил Шолохов так долго не получал Нобелевскую премию еще и из-за того, что был ярым коммунистом. Если бы у Солженицына не было настолько антисоветских произведений, он бы мог ее получить позже или вообще ее не получить. Также глупостью со стороны властей я считаю то, что Нобелевской премии лишили Пастернака. С нобелевскими премиями за мир – отдельная история. Известно, что, когда Уинстону Черчиллю сообщили, что он получил Нобелевскую премию по литературе за свои мемуары о Второй мировой войне, он сказал, еще не зная номинации: «Надеюсь, не за мир?» (улыбается)
- Как Вы оцениваете поколение, которое родилось в начале 1990-х годов? Способно ли оно на дальнейшие открытия, и какой совет Вы можете им дать?
Вам досталась жизнь в трудных в моральном отношении условиях. Можно много говорить о том, что в советское время были ошибки, преступления, репрессии, но социалистическая идеология, идеи социальной справедливости – это великие идеи. Конечно, гибель социализма в СССР, когда было бесплатное образование, здравоохранение и жилье для всех, – это ужасная трагедия. И то, что случилось с нашей страной, – это, прежде всего, необычайно низкий интеллектуальный уровень ее руководителей. Яркий пример полной политической бездарности и безграмотности – Никита Сергеевич Хрущёв.
Но молодежь придет, я думаю, к пониманию проблем, решению задач. И я не раз говорил, что мы все-таки страна оптимистов, потому что все пессимисты уже уехали (смеется). Но не только поэтому. Еще и потому, что наш народ необычайно талантлив. Думаю, что по способности делать новые вещи – самый талантливый народ на нашей планете. Я уверен, что вы сделаете еще много хорошего.
